Истории, рассказанные в этой работе, про­исходят в разные времена, в разных стра­нах. Из дворца Людовика XIV вы пере­несетесь в Петербург, на петровскую ассамблею; из старой Вены — в революци­онный Париж. Герои рассказов не совсем обычны: это танцы прошлого, чья музы­кальная судьба сложилась особенно ин­тересно. Некоторые из них, такие, как вальс или полька, хорошо известны, с дру­гими вы, наверное, встретитесь впервые. Работа поможет лучше понять музыку ста­рых и новых мастеров, — ведь танцы, каза­лось бы забытые, продолжают жить и се­годня, в произведениях современных ком­позиторов.

Прежде всего, о каких танцах пойдет речь? Ведь слово это удивительно емкое. Мы говорим: «Танец маленьких лебедей» — и сразу же перед глазами трепещущие балетные пачки, лебединый из­гиб рук... И вновь, в который раз, ощущение чуда, когда в танце начинает звучать знакомая  мелодия Чайковского.

А вот иное... С лихим казачьим посвистом вылетел на середину круга парень, прошелся вприсядку, заюлил волч­ком. За ним еще танцор, и еще. И пошла, понеслась пляска, закружилась бешеным веселым вихрем. Красавец зал ленинградской Филармонии. Строгая фи­гура дирижера, послушный его воле оркестр. И музыка. Кру­жатся, вальсируют мелодии «Голубого Дуная». Никто не танцует. Люди слушают. На лицах отражается изменчивая прелесть танца: вспыхивает мгновенная радость, набегает легкая тень воспоминаний.

Балет, народная пляска, вальсы Штрауса, Глинки, Чай­ковского — все это танцы. Но ведь есть еще и другие, те, что предназначены не для артистов, а для всех.. Вы услышали знакомый ритмичный мотив. Что-то внут­ри радостно ответило ему, невольно, сами собой, ваши ноги, руки, голова пришли в движение — и вы начали танцевать. Вот об этих-то веселых спутниках нашей жизни — о тан­цах, которые мы называем бытовыми, — и пойдет речь в книге. Как вы думаете, есть что-то общее между шейком и «Танцем маленьких лебедей»? Дикий вопрос, не правда ли? А если задать его иначе: существует ли связь между быто­выми танцами и балетом, народной пляской и симфониче­ской музыкой? Если она существует, наши легкомысленные друзья — все эти польки, летки - енки и хале - галле — ока­жутся в весьма почтенной компании, и тогда уже никто не удивится, что они стали темой серьезного разговора.

Как вы думаете, есть что-то общее между шейком и «Танцем маленьких лебедей»? Дикий вопрос, не правда ли? А если задать его иначе: существует ли связь между быто­выми танцами и балетом, народной пляской и симфониче­ской музыкой? Если она существует, наши легкомысленные друзья — все эти польки, летки - енки и хале - галле — ока­жутся в весьма почтенной компании, и тогда уже никто не удивится, что они стали темой серьезного разговора.

КТО ПРИДУМАЛ ПЕРВЫЙ ТАНЕЦ?

.... Зверь упал. Восторг и торжество победы! Крики охот­ников, дикие, неистовые прыжки вокруг поверженной до­бычи, радость и ликование.

.Танец? Еще  нет. Но он уже различим, потому что чув­ства, выраженные в движении и жесте, — это и есть основа танца.

«- ' Наши далекие предки не выдумывали фигур и поз для своих танцев. Они брали их из жизни. В основе первых пля­сок движения, связанные с трудом первобытного человека: ловлей рыбы, сбором плодов, охотой.

Танец возник позже, когда движения организовались, подчинились музыке, точнее — ритму.

Вначале музыкальное сопровождение танцев было самым примитивным: удары ба­рабана, хлопанье в ладоши, пение.

Трудовые движения лежали и в основе средневековых хороводов. Под собственное пение или звуки волынки танцоры

 двигались по кругу. Их руки словно выполняли привыч­ную работу: мяли и разбрасывали семена, по­дражали ударам и хлопанью валька прачки или постукива­нию теребили лен, молотка башмачника.

По-французски хоровод называется «бранль». О трудо­вом происхождении некоторых бранлей говорят их названия: бранли пекарей, башмачников, прачек.

По-французски хоровод называется «бранль». О трудо­вом происхождении некоторых бранлей У трудовых плясок было еще одно, довольно неожидан­ное назначение: они помогали овладеть необходимыми навы­ками, учили труду.

ТАНЦЫ ВМЕСТО ШКОЛЫ

говорят их названия: бранли пекарей, башмачников, прачек.

Танцоры раскрашивают лицо и тело, надевают страш­ные маски. Под однообразную дробь барабана разыгры­вается выразительная сцена: исполняющий роль дикого жи­вотного  подражает  его повадкам, остальные действуют как

Древние греки видели в танцах не только школу красоты и грации, но и средство нравственного воспитания. Умение танцевать и играть на музыкальных инструментах ставилось так же высоко, как и знание философии, математики и ора­торского искусства.

Греческие юноши учились ловкости и боевым приемам в пляске-пиррихии.

Пиррихий был своеобразной школой воинского опыта и боевой сноровки. Его танцевали с оружием в руках, в тя­желых шлемах и жестких наколенниках. Два ряда тан­цующих нападали друг на друга, отбивались, прикрыва­ясь щитами, падали, сраженные смертельным ударом. Перед зрителями разыгрывалась увлекательная пантомима, созда­валась иллюзия настоящего сражения. Особой любовью пир­рихий пользовался в Спарте. Там в нем участвовали и девушки.

   ПЕРВЫЕ МАСКАРАДЫ          Было у танцев и еще одно, может быть, самое главное для древнего человека назначение — культовое, обрядовое. В плясках первобытные охотники не только выражали свои чувства. Они наделяли их особой, магической силой, превра­щали в своеобразный ритуал. Пляски перед охотой должны были умилостивить враждебные силы природы, принести удачу, а после завершения охоты — задобрить дух убитого зверя и отвратить его гнев от племени.

Танцы сопровождали и обряды древних религиозных культов, связанных с земледельческими работами. Так, му­зыка и танцы широко использовались в египетских обрядо­вых действах (мистериях), посвященных Озирису — богу пло­дородия, растительности, влаги.

Неудержимо буйным, стихийным весельем отличались пляски в честь греческого бога плодородия и виноделия Дио­ниса. Отмечались Дионисии весной, когда оживала природа и начинали зеленеть виноградники. Впереди несли статую Диониса в пурпурно-золотом одеянии, за ним шли ряженые: сатиры  в  звериных  шкурах,  с  козлиными рогами,  наяды  и нимфы

Верили в магическую силу танцев и древние славяне. Танцуя, они чаще всего двигались по кругу. Почему? Круг — символ солнца. А солнцу, как известно, поклонялись все язычники. Их хороводы — наивное богослужение, радостный обряд в честь сияющего, животворного божества.

Забытые языческие обряды оживают в опере Римского-Корсакова «Снегурочка». Сказочные берендеи хороводами провожают масленицу, встречают весну и лето. В лучах жар­кого солнца тает прекрасная, но холодная Снегурочка. Она — жертва, принесенная богу Ярило. Опера кончается ра­достным гимном, прославляющим  Ярило — солнце.

В средневековье хоровод утрачивает свое магическое значение и становится веселой, часто игривой народной пляской.

            КРУГ СТАНОВИТСЯ КВАДРАТОМ

По огромному сумрачному залу медленно двигаются пары. На дамах — высокие остроконечные уборы, затканные золотом платья. Мужчины в коротких плащах, на ногах туф­ли с носами, вытянутыми наподобие птичьего клюва.

Невозможно  поверить,  что  это... хоровод.   Круг   исчез.   Вместо   него — колонна.   В  кругу  все  равны,  нет  ни первых,  ни  последних.   В  колонне  не так:   танцоры   располагаются   строго по рангам. Открывают шествие хозяин с  хозяйкой,  за   ними  следуют  самые именитые гости, в конце — те, кто по проще ­ и победнее. Танцуют медленно, величаво.   Плавный   скользящий   шаг, мягкие повороты, поклоны — вот и все фигуры  дам   и   можно   ли   двигаться иначе в тяжелых парчовых платьях и туфлях с длиннющими носами?  

Лишенный   вольного   воздуха   по­лей и шумного многоголосья улиц, хо­ровод   стал    неузнаваемым.    Исчезли прыжки,    тяжеловесные    стуки, резкие угловатые  жесты.  Исчез­ла  свобода.  А  вместе  с  ней  ушло  и настоящее  веселье.  В   хороводе  каж­дый танцор мог выдумывать новые движения, вно­сить   в  общую  пляску  свой  темпера­мент, юмор, фантазию. В придворном танце все фигуры — начиная с привет­ственного реверанса и кончая заклю­чительным   поклоном — расписаны  за­ранее.   Лучшим   танцором   считается тот, у кого плавность движений соче­тается    с    безупречным     изяществом

манер.

Вскоре придворный танец становится непохожим на своего простона­родного родителя, что никому и в голову не приходит заподозрить его в «низком» происхождении. И как бы удивились все эти знатные синьоры, если бы узна­ли, что их вылощенные, благовоспитанные, наряженные в парики и фижмы танцы родились в простой крестьянской избе. Знать присваивает не только хлеб и труд народа — и его творчество, его развлечения.

КОРОЛИ НА ПУАНТАХ

...На сцене — танцоры в пышных придворных туалетах. Их лица скрыты масками. Впрочем, зрители без труда узнают артистов. Взоры прикованы к одному, в ослепитель­ном костюме Аполлона. Это сам король...

Король, танцующий в балете? Странно, не правда ли? Каждый знает, как тяжел труд артистов балета, как беско­нечно долго приходится им тренироваться, чтобы потом, на сцене, поразить всех невесомой легкостью прыжка или блес­ком знаменитых фуэте, словно вращение на одной ноге — самый естественный, с детства привычный способ передви­жения.

Между тем из истории известно, что короли нередко тан­цевали в балетах. Людовик XIV, например, участвовал бо­лее чем в тридцати спектаклях. Что же, выходит, он тоже ча­сами тренировался, пока министры думали о делах госу­дарства?

.. .Балет продолжается. Только что прозвучал гимн в честь  бога  солнца. Аллегория весьма прозрачна: в последнее время небывалый титул «король-солнце» все чаще соседствует с именем Людовика XIV.

.Все в восторге. Руки, затянутые в перчатки, бесшумно аплодируют танцующему монарху. Кое-кто, сияя прямодуш­но-восторженной   улыбкой,   подсчитывает   про  себя,   во   что

обошлась Франции новая роскошная забава — «Большой ба­лет короля»Теперь сопоставьте слова: бал и балет. Сразу видно, что в них один корень. Оба слова произошли от итальянского балл о, баллетто, что значит танцевать, прыгать. И дей­ствительно, бал и балет тесно связаны друг с другом. Связы­вает их главное — танцы. В придворных балетах исполнялись обычные бальные танцы. Вот поэтому-то в них и могли уча­ствовать короли и прочие сиятельные дилетанты. И никакой специальной техники для этого не требовалось. 

СКОМОРОХИ - ВЕСЕЛЫЕ МОЛОДЦЫ

Такие люди были и будут всегда — вольные, непоседли­вые, предпочитающие сытости и благополучию хорошую пес­ню или живое слово. Они не умеют копить и богатеть, зато с радостью отдают все, чем владеют: ум, сердце, веселую выдумку. Свой талант. Сейчас такие люди становятся поэ­тами, музыкантами, артистами. А в далеком прошлом их на­зывали шпильманами, жонглерами, скоморохами.

Зимой и летом бродили они по городам и деревням, плясали и пели, показывали фокусы и дрессированных жи­вотных, разыгрывали смешные фарсы. Их можно было уви­деть и под сводами феодального замка, и на шумной пло­щади средневекового города  у

Скоморохи были первыми актерами-профессионалами. Для того чтобы публика ходила на их представления, им приходилось все время совершенствовать мастерство. В свои пляски они вводили новые сложные фигуры, головоломные прыжки и поддержки. Танец они соединяли с акробатикой, обогащали и расширяли его содержание и язык.

Скоморохи не только веселили. Они умели и зло поизде­ваться  над глупцом, трусом, лицемером. Особенно достава­лось от них попам. И церковь жестоко мстила артистам. Скоморохов били, высылали, сжигали их инструменты  и маски. Но убить искусство этих  талантливых  выходцев  из  народа было невозможно. Вновь и вновь оживали их шутки и небы­лицы, песни и пляски, обогащая народное творчество и про­фессиональную музыку.

Прямо в гости к морскому царю спускается новго­родский гусляр и певец в опере Римского-Корсакова «Сад­ко». В этой же опере на пиру у богатых купцов потешные мо­лодцы поют озорную, песню. В опере Римского-Корса­кова «Снегурочка» скоморохи веселой пляской встречают приход лета. Они же — главные герои в балете Прокофьева «Шут, семерых шутов перешутивший».

ТАНЦЫ - ЭТО СЕРЬЕЗНО

Скоморохи — как бы первые профессиональные балет­мейстеры, сочетавшие дарование природных танцоров с ар­тистическим мастерством. Их искусство — пример многогран­ности хореографии, в которой объединяются народная пляска, балет и бытовой танец.

Бытовые танцы — не только часть хореографии. Они от­ражают   эпоху,  и   нравы   своего времени,  являются  частью

всей культуры. У каждой эпохи свои любимые танцы. В филь­ме «Ромео и Джульетта» Джульетта с увлечением танцует мориску — модный танец своего времени. А спустя два века таким же модным будет менуэт, еще через сто лет вся Евро­па начнет танцевать вальс, затем — румбу и чарльстон, фок­строт и танго.

Появляются новые танцы, уходят и забываются старые.

И происходит чудо: бытовой танец, казалось бы, навсегда забытый, вдруг обретает вторую жизнь, начинает звучать в операх, балетах, симфониях.

Вот и ответ на вопрос, заданный в начале: серьезно ли это — танцы? Как видите, да. Бытовые танцы — совсем не случайные гости в мире музыки и хореографии. Они зани­мают там большое и важное место. О некоторых из них, чья музыкальная судьба сложилась особенно интересно, и рас­скажут истории этой книги.